Мартину всего одиннадцать, но бед и горестей он уже повидал на сто лет вперёд. Оставшийся без родительской любви и заботы, он растёт в пустой хижине на краю деревни, и у него есть только чёрный петух. Деревенские сторонятся мальчика, считая его петуха воплощением нечистой силы, однако не прочь использовать его как батрака. Всю свою жизнь Мартин слышал истории о рыцаре в чёрном плаще, который похищает детей. Всегда одного мальчика и одну девочку. И этих детей больше никто никогда не видел. Однажды этот Чёрный рыцарь у него на глазах похищает девочку, и Мартин решает найти исчезнувших детей и положить конец этому злу. Он покидает деревню вместе со странствующим художником и, пускаясь в одиссею, познаёт не только глубины людских душ, но и свои способности.
Художник между тем подсел к Мартину на край колодца. Петух взлетел с плеча мальчика, опустился на заляпанную красками торбу художника и принялся её поклёвывать.
Может, как-то можно вышибить двери церкви, рассуждали между тем трое самых деловитых мужчин деревни. Но позволительно ли применить насилие, чтобы открыть Божий дом? Или, может, лучше выбить окно? Что из этого будет большее кощунство? Дверь или окно? Пришли к согласию в том, что насилие — это плохо, ибо к Господу Богу можно пробиться только через слово и веру, а не посредством хорошего пинка.
— Или через смерть, — вставила Франци.
«Как она отважилась?» — подумал Мартин. Уже за одно это надо всю жизнь её защищать, чтобы любоваться при этом, как она осмеливается на такие дела.
Художник между тем подсел к Мартину на край колодца. Петух взлетел с плеча мальчика, опустился на заляпанную красками торбу художника и принялся её поклёвывать.
Может, как-то можно вышибить двери церкви, рассуждали между тем трое самых деловитых мужчин деревни. Но позволительно ли применить насилие, чтобы открыть Божий дом? Или, может, лучше выбить окно? Что из этого будет большее кощунство? Дверь или окно? Пришли к согласию в том, что насилие — это плохо, ибо к Господу Богу можно пробиться только через слово и веру, а не посредством хорошего пинка.
— Или через смерть, — вставила Франци.
«Как она отважилась?» — подумал Мартин. Уже за одно это надо всю жизнь её защищать, чтобы любоваться при этом, как она осмеливается на такие дела.